Газпромовская Санта-Барбара

Жили-были папа, мама и маленькая дочка. Жили и представляли для окружающих
пример дружной семьи. Папа чуть больше времени уделял дочке. Он просто
построил свой режим и выбрал работу (пожертвовав кое-чем, например,
карьерным ростом) так, чтобы иметь это «чуть больше времени» и посвятить его
ребенку (детский сад, музыкальная школа, бассейн, спортклуб, музеи, театр,
цирк, кино, аттракционы, море:). При этом он же содержал всю семью и
позволял маме заниматься любимым делом, не оставляющим времени для общения с
семьей и не приносящим стоящего этой жертвы дохода. Папу это устраивало, и
он не считал ситуацию несправедливой: каждый занимается тем, что ему больше
по душе. Дочку это устраивало, потому что она с рождения привыкла чаще
видеть папу и больше с ним общаться. Уход, кормление, купание, подгузники,
сопли — все это было на папе, помимо образования, развлечений и
материального обеспечения (папа — профессиональный педиатр; в прошлом —
руководитель медцентра и научный сотрудник НИИ; в настоящем — главный
редактор популярного медицинского сайта). Всем казалось, что и маму это
устраивает: работай на здоровье и общайся с ребенком на радость всем
столько, сколько имеешь на это времени.

И начались разногласия: мама стала дочку к папе ревновать, говорить, что в
музеи ходят слишком часто — ребенок перенапрягается, что на море ехать то ей
неудобно — работа страдает, то опасно — террористы не спят; и что надо
ребенку сидеть целыми днями на даче с бабушкой, ибо длительное общение с
папой ребенку вредит, а маминого времени хватает только на работу. Как ни
звали папа с дочкой маму присоединиться к ним, не смогли поколебать ее
позицию собаки на сене.

И настолько эта позиция сильна оказалась, что решила мама оставить дочку
вообще без отца. Дождалась она удобного момента — сильной ангины с
температурой под сорок градусов (у дочки), получила предписания докторов о
необходимости постельного режима и увезла больного ребенка в неизвестном
направлении. Пришлось папе обращаться в милицию.

Время ввести новое действующее лицо. Дедом у девочки оказался топ-менеджер
Газпрома: господин, которого назовем в своем повествовании буковкой С. Когда-то он был нормальным человеком, отцом, тестем и
дедом, ну разве что пил не в меру… А перешел в Газпром, набрал денег и
власти и решил, что ему позволено все, в том числе и лишать детей их
родителей. Начал он с родственников, спрятав от родного отца собственную
внучку. Сначала в Подмосковье — не то в пансионате, не то в оздоровительном
центре, по словам мамы, потом перевез ее в более неприступное для простых
смертных место — к себе в квартиру. У газпромовцев-то дом непростой —
сплошные проходные с охраной, даже участковый, прежде чем в подъезд войти,
заявку в Газпром пишет. Все предусмотрено для выдерживания осады и укрывания
заложников.

Месяц искал папа дочь и наконец нашел ее в квартире С. Сутками
караулил под окнами, чтобы по изменениям их освещенности угадать, там ли
дочка; за водителем тестя по Москве гонялся, чтобы мультфильм и клубнику
дочери передать (взять уговорил, передали ли? — ну и на здоровье водителю);
маму у работы поджидал — задание по сольфеджио передать. Конечно, такое
благородное дело, как укрывательство ребенка от отца, требует некоторых
жертв (от ребенка же) — посещение девочкой детского сада, спортклуба и
музыкальной школы было приостановлено. О музеях и театрах, конечно, речи
быть не может. Ну зато нельзя сказать, что ребенок перенапрягается.
Заключенному в четырех (побольше из-за сложной геометрии и больших площадей)
стенах трудно перенапрячься от новых впечатлений.

А папа дочь увидеть хочет, звонит, надоедает, просит с дочкой хоть по
телефону поговорить — не дают.

Наконец, после того, как папа подал на маму в суд, он смог через общих
друзей допроситься о встрече с дочкой. Она произошла в бассейне. 3 часа они
не сводили друг с друга глаз, потом мама увела дочь одеваться, а папа стал
ждать недалеко от выхода, чтобы поехать с ней обедать, как и было условлено.
Он думал, что согласие на эту встречу — доказательство доброй воли мамы, и
считал нелогичным и жестоким по отношению в первую очередь к дочке, а
следовательно, маловероятным вариант повторного ее укрытия. Вероломство
(поскольку вплоть до дня отъезда мама поддерживала иллюзию полноценной семьи
и даже пошла вопреки своим обычаям в музей с папой и дочкой; поскольку
планировался совместный отпуск, и жизнь шла своим чередом), нелогичность
(нежелание хотя бы дождаться пока дочь выздоровеет) и жестокость (внезапное
лишение девочки привычного образа жизни — папы, своей комнаты, игрушек,
друзей, детского сада, театров, музеев и пр.), проявленные за месяц, не
смогли поколебать его уверенность в том, что мамы всегда желают своим детям
добра.

А произошло следующее. Бабушка вынесла девочку на руках, отвернув ее лицо от
папы и бегом направляясь к выходу. Папа окликнул дочку, она услышала и
закричала: «Хочу к папе!». Наперерез папе бросился тесть, дело чуть не дошло
до драки. Кричащего, плачущего и просящегося к папе ребенка бабушка
заталкивала в джип, пока папе преграждали дорогу мама и тесть. Вопреки
несоответствию в весовых категориях пятилетней девочке удалось прорваться
через все заслоны и оказаться у папы на руках, так как папа не мог позволить
себе применить силу во избежание очередных эксцессов.

Итак, папа с дочерью оказались вместе. Мама, теща и тесть умудрились
превратить это событие, являющееся повседневной нормой для обычных семей, в
душещипательную драму. После месяца вынужденной разлуки дочка не отходила от
папы ни на шаг, не умолкая разговаривала, отказывалась ложиться спать и
постоянно держала его за руку, боясь, что он опять «провалится сквозь землю»
(так она для себя объяснила его отсутствие). Недостаток театральных
впечатлений был возмещен с лихвой.

Они использовали каждую минуту, и как оказалось — правильно делали. Ибо это
было не воссоединение родных людей, а всего лишь свидание. Заключенную никто
не собирался освобождать.

Почти 4 дня дочка и папа были вместе. Они сходили на урок английского языка,
в детский сад, договорились о восстановлении ребенка (пропустившего по воле
матери более месяца). Девочка расказывала, где была, что делала, примеряла
купленные папой обновки, играла в новые игрушки, так как мама отказалась
привезти дочери ее одежду, привычные игрушки и даже зубную щетку. Папа дочку
не прятал, постоянно приглашал маму, тестя и тещу приезжать обедать и
играть. Он запомнил глаза девочки, когда она его увидела, и не хотел
повторения ситуации. Он пытался по-возможности приблизить обстановку к
привычной для дочки — все родные ей люди рядом. Она так хотела и так просила
его забыть этот месяц.

Все-таки стереотипы трудно побороть. Несмотря на все произошедшее, папа
продолжал доверять маме. Он уговорил дочку пойти к маме обедать, надеясь,
что этот акт его доброй воли вызовет ответные действия. Дочка не очень
хотела. И действия немедленно последовали. Папу не пустили на порог, обещали
вернуть ребенка вечером… и началась вторая серия. Заключенную вернули «в
камеру» и снова лишили права свиданий с отцом, обучения и культурного
развития.

Вторая серия оказалась точной копией первой. Разнообразие внесло одно
событие, в очередной раз демонстрирующее материнскую любовь. Через три дня у
дочки был день рождения. Папу на него не пустили. Подарки папе пришлось
передавать через общих друзей. Дату застолья перенесли. Планировавшееся за
три месяца празднование в цирке со всеми друзьями девочки и их родителями,
куда уже были все приглашены и куплены билеты, отменили. Еще несколько детей
остались без ожидаемого праздника. Пустяки, дело житейское. Действительно,
сколько можно впечатлений. Главное — не перенапрягать ребенка.

Общие знакомые оказались вовлечены в ситуацию. Мама рассказала им, что папа
сумасшедший, и она сбежала, чтобы спасти себя и дочь от его побоев. В данном
случае слабость ее логического мышления, доказанная выше, сыграла на руку
папе, интеллигентному доктору, поскольку знакомые-то общие, и заставить их
поверить в такой абсурд просто невозможно.

Вот уже скоро 2 месяца, как дочку и отца разлучают, используя Газпромовский
дом и Газпромовскую охрану.

Описанные действия нарушают ряд статей СК РФ, статью конституции РФ №38 ч.2
и не могут быть оправданы ничем, согласно действующему законодательству РФ.

Отец разместил объявление в Интернете: «В связи с незаконным сокрытием
дочери от отца прошу помочь в доступе во двор дома по адресу
Новочеремушкинская ул., д. 71/32, e-mail: [email protected]» Рано или поздно
здравомыслящие люди найдутся, и двери этого дома откроются для отца. Цель
данной статьи — донести объективную информацию до людей, в том числе жителей
этого дома, что позволит открыть двери раньше и добиться, наконец,
воссоединения дочки и папы. Детство коротко. К сожалению, для девочки оно
уже омрачено; уже нельзя стереть эти события из памяти ребенка, нельзя
полноценно возместить перерыв в образовании, нельзя заставить забыть слезы и
страх потери папы, нельзя вернуть полное доверие к маме. Но можно прервать
заключение и вернуть девочку в более-менее привычные условия жизни. И это
нужно сделать.

И время поджимает не только из-за ребенка. Дело дошло до прямых угроз со
стороны господина, скрывающегося у нас под буковой С., материализовавшихся в один прекрасный день в виде
четверых лиц, подкарауливших отца у подъезда и популярно объяснивших ему
перспективу его жизни (вернее, ее окончания) в случае, если он не перестанет
тревожить родственников проявлениями своей активности. Таким образом драма
перерастает в детектив. Продолжение следует…

Если Вы можете помочь отцу встретится с дочкой — пишите: [email protected]