Вадим Галаганов/YouTube
Вадим Галаганов — бывший главный редактор журнала Elle Man, бывший редактор моды Elle Russia и экс-стилист журнала GQ — и экс-продюсер журналов Elle и Vogue Елена Серова стали героями нового выпуска шоу Мадонны Мур. Они рассказали об изнанке российского глянца, а также о конфликте с бывшим главредом Elle Екатериной Мухиной.
Как фотографы отказывались снимать для русских из-за спецоперации
Елена Серова: Были моменты, когда казалось, что не будет никакого журнала (журнала Pose, который Вадим Галаганов вместе с командой запустил незадолго до спецоперации. Новое глянцевое издание стоимостью шесть тысяч рублей бурно обсуждали в телеграме. — Прим. ред.). Были проблемы с юристом, с арт-директором. Потом три иностранных фотографа не прислали нам съёмки. Один отменил сотрудничество накануне ночью. Это было, когда что-то происходило в политике.
Вадим Галаганов: Очень известный фотограф Мариано Виванко снял нам шикарнейшую историю, сумасшедшую. А мы же новости не смотрим… И вдруг он нам заявляет, что не отдаёт нам фотосессию. Что-то там у него случилось.
Елена Серова: Потом было какое-то выступление на Совбезе ООН. Тогда фотограф Грег Кадел должен был снимать в Нью-Йорке для нас, собрал съёмочную группу, мудборд был роскошный. Мы думали: «Господи! Мы появимся с такой историей — люди обалдеют». И ночью он мне позвонил и сказал о выступлении на Совбезе ООН. Какое выступление? Какой Совбез? Мы вообще не поняли, о чём он. Члены съёмочной группы — визажист, парикмахер и ассистент — сказали, что не будут снимать для русских. Фотограф и стилист были готовы снимать. Но как без других участников съёмок?
Вадим Галаганов: Мы решили запускать журнал до спецоперации, но работа над ним началась как раз после начала СВО, 5 марта. И начался ад. Фотограф слетел, модель слетела, всё слетело, все убежали. Пока все рыдали и говорили, что им стыдно, что они русские, мы отключили теле- и телеграм-каналы. В голове у нас была шикарная музыка, шикарные фильмы, и мы работали над своим продуктом. Пока мы создаём этот продукт, пусть люди плачут, страдают, друг друга обсирают. Мы против того, что было объявлено 24 февраля. Но падать в бездну, извините, с баранами, которые привыкли, что им с неба падают райские яблочки, привыкли ходить в Zara и бедные-несчастные остались с голой жопой, — это смешно.
Как Вадим Галаганов раздел догола Ренату Литвинову
У меня была съёмка с Ренатой Литвиновой, когда я ещё работал стилистом в GQ. Меня попросили её раздеть для портфолио. Вы представляете, как сложно раздеть Ренату, которая сама руководит всем процессом, сама выставляет свет на площадке? Я изучил всё её досье: что любит, что не любит, куда ходит, куда не ходит. Она была кремень. Во время разговора отвечала тихо и монотонно, даже алкоголь не помогал, который был на съёмке. И вот должен быть последний кадр, на котором Рената должна быть раздета догола. Я улыбался как Чеширский Кот и попросил её красиво лечь на кушетку голой. Я объяснил, что мы мужской журнал, что хотим показать читателям красивую актрису. Она улыбнулась и сказала: «Твой взгляд мне подсказывает, что нужно раздеваться, но с одним условием, если ты тоже разденешься». Ну и я разделся. В итоге на площадке мы остались втроём — я, Рената и фотограф. Одетым был только фотограф.
Почему Вадим Галаганов поссорился с Катей Мухиной
Я никогда не дружил с Катей Мухиной, я дружил со Снежанной Георгиевой. А Снежанна дружит с Катей. Когда меня уволили из GQ, Катя меня звала в Elle. Но для меня Condé Nast — это была вышка, это чёрная икра. А Elle — скорее кабачковая. Когда ты был наверху, ты не хочешь скатываться. Меня уговаривали. В итоге я согласился стать директором моды. Мы сделали хороший продукт, но он был недоработан. Потому что всё-таки главными редакторами должны быть люди, которые правильно и красиво пишут. <…> Мне кажется, Катя завидовала моей популярности. О нашей дружбе она говорила на публике и на камеру. А в жизни всё было не так. У меня был осведомитель в Elle — девочка-секретарь. Я заплатил ей 10 тысяч рублей, чтобы она записывала на диктофон всё, что творится в редакции, когда меня нет, и мне всё это пересылала. Я услышал, как Катя говорила, что я там не директор моды и никогда я им не буду, это только на бумажке. И что я наркоман и алкоголик. После этого я ещё проработал с ней два года.
Лучший главный редактор русского Vogue
Елена Серова: Две абсолютно разные эпохи — это эпоха Долецкой и Давыдовой. Я бы поставила их на один уровень, просто перед ними стояли абсолютно разные задачи. Алёна Станиславовна запустила непонятное издание для людей, которые максимум видели журнал «Бурда». Было вообще непонятно, для кого и зачем это нужно. У Вики стояла другая задача, глянцу нужен был суперменеджер, и она справилась со своей задачей на сто процентов.
Почему Vogue обесценился при Маше Фёдоровой
Елена Серова: Маша Фёдорова была вполне медийным лицом, она чётко понимала, как управлять хайпом, как звездиться и светиться. Но это обнуляло всё, что вырабатывалось столетиями в Condé Nast: главный редактор Vogue должен быть недоступным, должна быть эксклюзивность. Я считаю, что русский Vogue обесценился с Машей Фёдоровой. Это как доступная вещь… Конде Наст (основатель американского издательского дома Condé Nast, известного такими журналами, как Vanity Fair, Vogue, Architectural Digest, GQ, Tatler и The New Yorker. — Прим. ред.) придумал Vogue для светских дам, чтобы они не просто занимались новой шляпкой или браслетом. Он хотел светских дам ещё и образовывать. За каждым платьем была история, это не были просто шмотки. Читательниц знакомили с дизайнерами, художниками, танцовщицами, композиторами. При Маше это просто стало сувенирами для всех.
Вадим Галаганов: Маша пошла по лёгкому пути гламура. В журнале стали появляться Паша Воля, звёзды шоу-бизнеса…
Почему российский Vogue был стартом для моделей-новичков
Елена Серова: Нам давали несколько начинающих моделей, чтобы их попробовать: зайдут они или нет. А взамен давали для съёмок каких-то топ-моделей.
Вадим Галаганов: Модели, когда ходят на кастинги потом, говорят: «Я снималась в Vogue». Никто не спрашивает, в каком Vogue, русском или нет. Это как сказать, что у тебя есть Mercedes, но не говорить, какого года. И мы были как подопытные мыши: попробуем на русских, а потом возьмём тоже, если получится.
Как российский Vogue сделал Ирину Шейк супермоделью
Елена Серова: Ира очень хотела в русский Vogue, Вика [Давыдова] не хотела её, потому что у неё, как и у многих, было предубеждение, что она бельевая модель. Её не воспринимали в глянце, а Ире очень хотелось попасть в модную струю. Единственное место, где её могли взять, это был русский Vogue. Мы вместе с агентом Иры Али Кавусси придумали историю, чтобы Вика случайно столкнулась с Ирой. Али был уверен, что при встрече Вика сразу влюбится в Иру. Я лично влюбилась в Иру Шейк через 30 секунд после знакомства. В неё влюбляешься моментально, у неё чудовищная харизма.
Вадим Галаганов: Я просто не знаю ещё таких людей, это сложно описать. Она умная. Она сканирует съёмочную площадку и понимает, что от неё хотят. После работы с ней я готов был пить воду оттуда, где она помыла ноги. Когда я смотрю сейчас на Иру спустя годы, я понимаю, что она, как дорогое вино, с каждым годом становится всё лучше и лучше, всё вкуснее и дороже.