Приступим. Для понимания моей рецензии требуется описание моего отношения к M&M. Поэтому придется потерпеть (или пролистать) вступление.
Было жаркое южное лето. За окном угухали горляшки, тогда ещё не вытесненные афганскими скворцами. Доносился рокот воды арыка, а автор этих строк, которые вы сейчас читаете, заканчивала программу летнего чтения. В числе прочего, был задан роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Я отложила его на самый финал, так как уже тогда питала неприязнь к активному навязыванию, проталкиванию и восхищенным воплям толпы. А о том, что он должен быть прочитан, говорили мне все, начиная с домашних. Однако я упряма настолько, что единственным способом заставить меня сделать то, что я не хочу, было и есть до сих пор — вызывание во мне любопытства. Так и поступила мама, заронив, как бы между прочим, зерно интриги на благодатную почву. «Там будет персонаж, который тебе наверняка понравится. Почему я так думаю? Он нравится не всем». Ох, быть не такой, как все! Об этом мечтал, наверное, каждый и изголялся в осуществлении этой мечты, как мог. Нынче таких «не таких» ездят плотными вагонами в мегаполисах, но мы-то с вами знаем…
Впрочем, я отвлеклась.
Так, после наведенной интриги, я приступила к прочтению. Откровенно скучая и преодолевая желание пролистывать части про Иешуа, я с каждой новой страницей утопала в глубочайшей симпатии к Воланду. Именно эта первая, пылкая, юношеская, неразделенная любовь приведет меня позже к прочтению «Фауста» сначала на русском, а десятилетие спустя на языке оригинала. Затем я узнаю, что вдова Булгакова читала рукопись романа на улице Жуковского, во времена эвакуации советской творческой интеллигенции в Ташкент. Этот факт почему-то покажется мне важным, будто бы роднящим меня с чем-то, к чему я не способна прикоснуться ничем, кроме души, в существование которой не верю.
Но как бы то ни было, M&M не стал моим любимым романом. Определенно заложив во мне основу понимания, какая литература будет производить на меня впечатление, задав вектор любви к щекочущему и интригующему мистицизму. К этому роману неприменимо сказать “наряду с…”. В моей голове он обособлен, вне рядов и сравнений. Что-то выходящее за рамки описуемости эмоций, при этом так и не ставшее любимым. Как завернула, а? Значимый, но не любимый. Готовы про фильм? 😉
Будьте готовы к тому, что это интерпретация, адаптация. Поберегите слюни на плевки по другим поводам, которые, увы, будут. Меня это нисколько не смутило. Может быть, даже наоборот. Мне нравится, когда кино отходит от буквального следования первоисточнику. В конце концов, это тоже искусство и имеет право выражаться по-своему.
Начнем мы с плохого.
Интересно, доживу ли я когда-нибудь до времен, когда в современном российском кино не будет гиперболизированной, топорной и убогой антипропаганды Советского Союза? Наверное, нет. Все эти дети страны, которой больше нет, настолько ненавидят свое прошлое, что забывают о том, что жидко обсираются в настоящем. А это всего лишь история. Историю не нужно любить или ненавидеть. Ее следует просто знать и помнить. Будьте готовы к этому моменту.
Эффекты, графика.
Почему те, кто может снимать того же Майора Грома, делают такой стремный графон для экранизации важной литературной вехи минувшего столетия? Потому что пофиг, скорее всего. И этот вот пофиг будут вазюкать вам по лицу все два часа экранного времени. Нарисованная этим графоном Москва, зачем-то обретет кучу памятников Ленина где надо и не надо, вся осыпется монументальными звездами и серпами с молотами на высоких стеллах. Зачем? Ну, наверное, чтобы лучше прочувствовать «советскость». Плохо нарисованный, пепельный с черным, мейнкун, исполняющий роль Бегемота, двигается так же естественно, как куры в Counter Strike. В общем, бабло опять попилили, а зрителю выдали графику из 2010 года. Никогда такого не было, и вот опять…
Каст.
Боже, как же красива Снигирь. Нет в мире женщины красивее. Увы, степень её красоты сравнима лишь с глубиной бездны её бесталанности. Увы, но пока что, апогеем её актёрской игры будет Салтычиха. А ещё она зачем-то похудела. Выглядит почти анорексичной. Зато под финал хорошую долю экранного времени отдали на её грудь. Хотя может и не её. В любом случае, нагая Маргарита от Ковальчук была лучше. Очень жаль, что большая доля экранного времени уделена Мастеру. Никогда не нравился этот персонаж. Бессмысленный функционарий, жалкое создание. Играет это чудо Цыганов, муж Снигирь. Так сошлись на экране, как и в жизни, две эмоциональные табуретки. Интересно, если его жечь на костре, он изобразит что-то похожее на страдание на своём картонном лице? Вот воистину — муж и жена — одна сатана.
Помните Фагота? Он был рыцарем, трикстером, а не клоуном-балаганщиком из дешёвого цирка. Фаготу Абдулова я верила. Там считывалась порода, эта стать, через которую пробивался утончённый, дерзкий и жестокий юмор. Исполнение Коровьева Колокольниковым это какой-то трэш, кринж и испанский стыд. Так и хочется крикнуть, Юра, ну ты же хороший актёр, чё за фунчёза, Юра. “Звенящая пошлость” (c).
Азазелло почему-то кривится и закрывает глаз. Точнее, прищуривает. И постоянно издаёт какой-то нарочитый, стариковский “гы-гы-гы” или “хыыыыыр”. Экранного времени у него мало, функции персонажа почти полностью утрачены. Это скорее плохая декорация. Увы, но Азазелло мы проебали.
Удивительное рядом, но Фауг, обладающая специфической внешностью, на мой взгляд, отлично вписалась в образ Геллы. Вот тут прям да.
Также молодой Даня Стрелков, играющий Бездомного, справился хорошо. Ему верю, даже местами больше, чем Галкину, земля ему пухом.
Да, сравнения с экранизацией от Бортко неизбежны. Поэтому даже не буду стараться их избегать.
Теперь, та-дааааам! Воланд, мессир, моя любовь, мой герой. Безусловно, хорош в исполнении Басилашвили. Но Олег Валерианович всё же был уже староват. Хотя применимо ли наше понимание возраста к бессмерному существу? (к Воланду, разумеется, а не к Басилашвили). Скажем так, я не восторгнулась тогда его Воландом, но точно приняла. Всё-таки сильный актёр. Тут у меня была заведомая предвзятость. На мой вкус, Воланда почти невозможно изобразить так, чтобы приблизиться к образу, который нарисует ваша фантазия при прочтении. Ну или почти невозможно. На роль Воланда был избран Аугуст Диль. (Блин, как же он постарел, зачем ты так беспощадно, время?!) Мне он нравился в «Перевале» (это такой «Мост» по-немецки), раздражал в крайне ужасном «Курске» и зацепил в почти неизвестной «Фрау Элла». Да, конечно, для того, чтобы похитить моё сердечко, уже достаточно быть голубоглазым немцем, это известный факт, но тут другое. Изначально я решила у себя в голове, что его Воланд мне не понравится. И сидела, пытаясь придираться. Ну вот, давай тут переиграй, а тут не доиграй. Но Аугуст справлялся всё лучше и лучше. И, уже выходя из кинотеатра, я поняла, что по сути из каста понравился только он. Хотя шла посмотреть на Юльку. Есть в нём что-то демоническое. Тоже трикстер с горящими от любопытства глазами. Есть уверенность, что дай ему волю, и он покажет, насколько он действительно сумасшедший внутри. Он оказался ближе всех к тому Воланду, который представлялся мне, когда я читала роман.
Теперь в целом.
Основные вехи переданы порой даже без искажения слов. Но, конечно, это свободное видение авторов картины, а не слепое следование оригиналу. На мой вкус, отлично справился композитор. Хотя в финальном саунде сильно веяло Рамином Джавади с его интерпретацией «Paint it Black» для «Мира дикого Запада». Впрочем, вторичность — это бич времени. Мы живем в мире повторений, это высмеивал еще Тарантино. Всю классность операторской работы растоптал беспощадный русский монтаж. Воистину, монтажерами тут подрабатывают Ники Вуйчичи. Однако, вопреки всему вышесказанному, в этом фильме много духа оригинального романа. Уж не знаю почему. Но заряжает почти также. Есть что-то неуловимое, тонкое, что погружает в мир «нехорошести» квартир и разлитого масла.
Впрочем, Дьявол всегда появляется тогда, когда больше не с кем поговорить (c) Анфи.