Сати Спивакова/Соцсети
Советская и российская актриса, телеведущая, жена дирижёра Владимира Спивакова Сати дала развёрнутое интервью Светлане Бондарчук. В нём она рассказала о борьбе с раком, об отношениях с супругом, о работе с Ренатой Литвиновой и дружбе с французской актрисой Фанни Ардан. Spltnk собрал самые интересные цитаты.
О борьбе с раком
Говорят: «Хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах». У меня было много планов на это лето, и все эти планы перечеркнула болезнь. Обычно я каждый год в июне прохожу проверку по всем «женским» болезням: не потому что я болею, а потому что я всегда была здорова. Но я считала, что это необходимо, и я оказалась права. В июне у меня было свободное время, я сходила к гинекологу, он ничего не заподозрил, и я себя прекрасно чувствовала и выглядела неплохо. Сходила к маммологу, сделала маммографию, и выяснилось, что не всё так хорошо, как кажется.
У меня обнаружили рак. Мне позвонил доктор и сказал: «У меня две новости, одна хорошая, одна плохая. Плохая — что это рак. А хорошая — что это самая начальная стадия». Об этом знал очень узкий круг людей, которым я доверяю. Мне хотелось затаиться, чтобы обо мне никто ничего не слышал, чтобы меня забыли, было желание спрятаться в норку, что мне не свойственно. Почему я всё-таки приняла решение рассказать об этом? Я хочу сказать: дорогие женщины, проверяйтесь, пожалуйста. Без страха, без лени, без вот этого: «Со мной этого не случится, у меня этого никогда в семье не было». У меня тоже этого никогда в семье не было. Проверяйтесь, пожалуйста — это спасёт жизнь, спасёт здоровье, спасёт грудь, если это самое начало.
О знакомстве с Владимиром Спиваковым
Володя знал отца по консерваторским годам, и они пришли к нам домой на обед. Меня там не было, но мама устроила иконостас по стенам с портретами из «Ануш» (фильм 1983 года, в котором снялась Спивакова. — Прим. ред.) очень эффектными, и ещё альбом лежал на столе, они же гордились. Спиваков увидел фотографию на стене, и его внутренний голос сказал: «Это твоя будущая жена». Он послал внутренний голос по известному адресу. Потом он стал листать альбом, и внутренний голос вернулся из того самого места, куда его послали. Когда внутренний голос вернулся в третий раз, он спросил: «А где ваша дочь? Я бы с удовольствием пригласил вашу дочь на концерт».
Концерт был феноменальный, я помню, пела Елена Васильевна Образцова. Потом отцовский друг говорит: «Ну, пойдём, поздравишь, познакомишься». Я зашла в артистическую, и передо мной стоял совсем щупленький, небольшого роста человек (на сцене он мне казался очень импозантным и высоким). Мокрый насквозь как мышь после концерта, с полотенцем на шее. Я вошла, поблагодарила его, он мне подарил букет тюльпанов: «Это за ваших родителей, они у вас замечательные», сам предложил мне написать автограф. Особого невероятного впечатления он на меня не произвёл, равно как и я на него, как он мне потом говорил. Но он стал проверять внутренний голос. Когда я уже уходила, он мне говорит: «Я завтра уезжаю, через месяц вернусь. Может быть, повидаемся?». Я говорю: «А что, снова концерт?». Я реально думала, что снова на концерт. Он: «Нет. Может, чайку попьём».
О том, как отношения отразились на карьере
Если я отдельно начну рассказывать, что начали предпринимать окружающие его люди, чтобы хоть как-то мне нагадить… Во-первых, он тогда был связан с женщиной, которая рассчитывала быть с ним вечно, а он как-то сразу собрал вещи и сказал, что он уходит. Женщина была достаточно властная и с достаточно большими связями в ГИТИСе, как выяснилось. Мне стали просто гадить. Недавно на каком-то дружеском ужине Татьяна Анатольевна Тарасова, которая была раньше в кругу друзей Владимира, была замужем за Володей Крайнёвым, встала и говорит: «Сатюш, за тебя давай выпьем. Ох, и крови мы тебе, девка, попили». Мне мешали окончить нормально институт, меня пытались привлечь за валютные операции, потому что Володя стал привозить мне блоками сигареты и красивые вещи. Комсомольские собрания, подмётные письма. Более того, меня лишили всех ролей на выпускных экзаменах: «А зачем вам показываться? Вы же понимаете, что дипломные спектакли — это приезжают режиссёры, смотрят на артистов, отбирают, а вас же и так Спиваков устроит по звонку куда угодно». Меня мочили.
О возвращении к карьере
Если тебя хорошо учили, если в тебе есть это желание, если эта профессия в тебе есть, её можно вернуть в любом возрасте. Да, жалко, что ушли все роли, которые могли быть, в силу возрастных причин, но в этой профессии есть роли возрастные. Жалко, что много времени упущено. Есть много сожалений: не сказать, что у меня обширный репертуар, я бы хотела больше ролей. Но, по крайней мере, я понимаю, что я вернула себе профессию спустя 30 лет. Благодаря людям, которые меня окружали, благодаря тем режиссёрам, которые со мной эти годы работали, начиная с Романа Виктюка.
О работе с Ренатой Литвиновой
Мы с Ренатой дружили много лет, и она предложила мне роль в этом фильме («Последняя сказка Риты». — Прим. ред.). Работалось нам весело, пьяно. Конечно, во время работы мы не пили. У Ренаты свой метод работы: она видит всё, что она потом соберёт, но в моменте ты не понимаешь. Её невероятный дар в этом чувстве приблизительности. Отдаю Ренате должное в том, что она умеет отказываться уже в процессе сборки картины от, казалось бы, очень интересных, эффектных моментов ради цельности и ради стройности. Мне очень дорог этот опыт.
О приемной дочери
Саше (дочери родной сестры Владимира, Лизы. — Прим. ред.) было 12, когда умерла её мама. Мама ушла от рака, но был жив её отец, который жил в Москве и который в силу многих причин не мог её поднимать. Она осталась с нами в Париже, это была последняя воля Володиной сестры. Я всегда считала, что она должна общаться со своим отцом, и она с ним общалась до последнего дня, приезжая в Москву, но нас она стала сразу называть «мама» и «папа». Когда её отца не стало, она сама захотела, чтобы мы официально её удочерили. Сегодня Саше 35 лет. Это единственная наша дочь на сегодняшний день, от которой у нас есть внуки. У неё муж француз, из традиционной аристократической семьи, краснодеревщик. Эти двое мне помогают во всём. Она взяла на себя всю логистику нашей жизни в Париже, когда мы уже давно в Париже не живём, но там есть квартира, бумаги, счета, налоги.
О дружбе с Фанни Ардан
Для меня она не просто друг, для меня она опора, источник, путеводная звезда и родник, к которому можно приникнуть каждый раз и напиться впечатлений, знаний, ощущений, нежности. Познакомилась я с ней благодаря опять-таки моему мужу, потому что он придумал в 2005 году поставить в Москве ораторию Хонеггера «Жанна д’Арк на костре» и пригласил Фанни Ардан. Кстати, ставил [Кирилл] Серебренников, тогда мы и стали дружить. Мы тогда летом договорились с ней встретиться, мы снимали дом где-то в Провансе, она приехала в эту жару на поезде, вся в чёрном. Она всегда чуть мёрзнет. Чёрные чулки, чёрная юбка, чёрная водолазка, чёрные очки, белая собака — это было явление на этом вокзале Сен-Рафаэль. Мы как-то сразу подружились, вот сразу я почувствовала, что это не просто формальное общение поверхностное. Она абсолютно великая, я считаю, женщина. Она человек нонконформистский, она никогда не будет идти в потоке, плыть по течению, потому что так политически корректно, или так надо, или так принято, или ей будет выгодно.