Елена Милашина/YouTube
Елена Милашина дала интервью Екатерине Гордеевой*. Журналистка рассказала о недавнем нападении на неё в Чечне, о теракте в школе Беслана, после которого она решила никогда не заводить детей, и о том, почему она отказалась освещать события на Украине. Spltnk выбрал главные цитаты.
О нападении
Я специально фотографировалась после нападения. Есть такая вещь, что жертва после нападения скрывает, что она жертва. Жертва не должна гордиться, но она должна показывать миру, что с ней делали, чтобы агрессору было неловко, стыдно, страшно, а не жертве. Это первый шаг для преодоления ПТСР.
Установить личности нападавших можно было за пару минут. Редкий случай, но в Чечне всё сняла камера наружного наблюдения. Как правило, эти записи очень плохого качества, и черты людей на них установить сложно, но можно вычислить нападавших по номеру телефона. Элементарно. И этого никто не сделал.
Для мамы я придумала легенду, что волосы начали лезть. И мой парикмахер, которому мама очень доверяет, якобы посоветовал постричься налысо, чтобы потом выросли хорошие крепкие волосы.
4 июля стало известно, что в Чечне неизвестные избили адвоката Заремы Мусаевой Александра Немова и журналистку «Новой газеты» (признана нежелательной организацией в РФ) Елену Милашину. Об этом сообщил корреспондент телеграм-канала Ксении Собчак «Кровавая барыня». У аэропорта путь их такси перекрыли три машины, неизвестные избили обоих и забрали и повредили всю технику, которая была у них с собой. У Елены Милашиной сломаны пальцы, были диагностированы множественные ушибы, закрытая черепно-мозговая травма. Её голову обрили и облили зелёной краской. Александр Немов плохо двигается, его не только избили, но и ударили ножом в ногу. По словам адвоката, нападавшие велели им с Милашиной уезжать и «ничего не писать».
О поездках в Чечню
Нельзя, чтобы в Чечне тебя встречал водитель. Ты этим подставляешь этого водителя. Когда я хочу приехать в Чечню так, чтобы никто не знал, я заезжаю в Чечню из другого региона. 4 июля у нас просто не было ощущения, что будет какой-то эксцесс.
О Беслане
У нас в «Новой газете» (признана нежелательной организацией в РФ) всегда был кто-то, кто приезжал на годовщину в Беслан. Приезжали все отделы: от спорта до культуры. Мы все сменяли друг друга. Мы просто Беслан не покидали, каждые две недели один сменял другого. Мы ходили к бесланцам и восстанавливали, что случилось 1—3 сентября в Беслане. Потому что нам стало понятно, что официальная картина происходящего, представленная публике, не соответствует действительности.
1 сентября 2004 года во время торжественной линейки, посвящённой началу учебного года, в школе № 1 города Беслана случился теракт. В течение двух с половиной дней террористы удерживали в заминированном здании более тысячи заложников: в основном детей, их родителей и сотрудников школы. Большинство заложников были освобождены в ходе штурма, в результате теракта погибли более 300 человек.
«Никогда не будет детей»
Это самое страшное событие в моей жизни. 3 сентября 2004 года — это день, когда я решила, что у меня не будет детей. Никогда. Потому что я не смогу их защитить от такого ужаса. И никто не будет их спасать.
О журналистике в России
Информирование людей — это не просто «приехал, написал, забыл». Информирование в такой стране, как у нас, где всё спрятано, когда люди боятся говорить с журналистами, когда власти обманывают, журналистика становится чем-то большим, чем попытка просто получить информацию и её опубликовать. Разные среды профессиональные у нас и в тех странах, где журналистика много чего достигла. У них совершенно другая среда. Не настолько агрессивная и запуганная. Если там случаются какие-то ситуации, на них обращается луч света, внимание общественности, вопросы решаются. Журналисты получают сочувствие и поддержку, все институты власти начинают работать. У нас в стране ты один в поле воин. И все против тебя.
О том, почему отказалась освещать события на Украине
Украина была моей темой с 2013 года. Есть пересечения с другой моей темой — Чечня активно связана со спецоперацией. Но с моей точки зрения, чтобы освещать военный конфликт, надо работать непосредственно на месте боевых действий. Ради этого стоило рвать связи с Россией, рвать возможность быть со своей семьёй. Я не могу, меня слишком многое держит здесь. Поэтому я приняла решение не заниматься этой темой.
*Признана в РФ иноагентом